Неточные совпадения
Городничий. Чш! (Закрывает ему рот.)Эк как каркнула ворона! (Дразнит его.)Был по приказанию! Как из бочки, так рычит. (К Осипу.)Ну, друг, ты ступай приготовляй там,
что нужно для барина. Все,
что ни есть в
долге, требуй.
Кто видывал, как слушает
Своих захожих странников
Крестьянская семья,
Поймет,
что ни работою
Ни вечною заботою,
Ни игом рабства
долгого,
Ни кабаком самим
Еще народу русскому
Пределы не поставлены:
Пред ним широкий путь.
Когда изменят пахарю
Поля старозапашные,
Клочки в лесных окраинах
Он пробует пахать.
Работы тут достаточно.
Зато полоски новые
Дают без удобрения
Обильный урожай.
Такая почва добрая —
Душа народа русского…
О сеятель! приди!..
А если и действительно
Свой
долг мы ложно поняли
И наше назначение
Не в том, чтоб имя древнее,
Достоинство дворянское
Поддерживать охотою,
Пирами, всякой роскошью
И жить чужим трудом,
Так надо было ранее
Сказать…
Чему учился я?
Что видел я вокруг?..
Коптил я небо Божие,
Носил ливрею царскую.
Сорил казну народную
И думал век так жить…
И вдруг… Владыко праведный...
Уподобив себя вечным должникам, находящимся во власти вечных кредиторов, они рассудили,
что на свете бывают всякие кредиторы: и разумные и неразумные. Разумный кредитор помогает должнику выйти из стесненных обстоятельств и в вознаграждение за свою разумность получает свой
долг. Неразумный кредитор сажает должника в острог или непрерывно сечет его и в вознаграждение не получает ничего. Рассудив таким образом, глуповцы стали ждать, не сделаются ли все кредиторы разумными? И ждут до сего дня.
Во всяком случае, в видах предотвращения злонамеренных толкований, издатель считает
долгом оговориться,
что весь его труд в настоящем случае заключается только в том,
что он исправил тяжелый и устарелый слог «Летописца» и имел надлежащий надзор за орфографией, нимало не касаясь самого содержания летописи. С первой минуты до последней издателя не покидал грозный образ Михаила Петровича Погодина, и это одно уже может служить ручательством, с каким почтительным трепетом он относился к своей задаче.
Уже при первом свидании с градоначальником предводитель почувствовал,
что в этом сановнике таится что-то не совсем обыкновенное, а именно,
что от него пахнет трюфелями.
Долгое время он боролся с своею догадкою, принимая ее за мечту воспаленного съестными припасами воображения, но
чем чаще повторялись свидания, тем мучительнее становились сомнения. Наконец он не выдержал и сообщил о своих подозрениях письмоводителю дворянской опеки Половинкину.
Изобразив изложенное выше, я чувствую,
что исполнил свой
долг добросовестно. Элементы градоначальнического естества столь многочисленны,
что, конечно, одному человеку обнять их невозможно. Поэтому и я не хвалюсь,
что все обнял и изъяснил. Но пускай одни трактуют о градоначальнической строгости, другие — о градоначальническом единомыслии, третьи — о градоначальническом везде-первоприсутствии; я же, рассказав,
что знаю о градоначальнической благовидности, утешаю себя тем...
Нет сомнения,
что участь этих оставшихся верными
долгу чиновников была бы весьма плачевна, если б не выручило их непредвиденное обстоятельство.
Верные ликовали, а причетники, в течение многих лет питавшиеся одними негодными злаками, закололи барана и мало того
что съели его всего, не пощадив даже копыт, но
долгое время скребли ножом стол, на котором лежало мясо, и с жадностью ели стружки, как бы опасаясь утратить хотя один атом питательного вещества.
При сем: прочую пищу давать умеренную, от употребления вина воздерживать безусловно, в нравственном же отношении внушать ежечасно,
что взыскание недоимок есть первейший градоначальника
долг и обязанность.
Они охотнее преклонялись перед Волосом или Ярилою, но в то же время мотали себе на ус,
что если
долгое время не будет у них дождя или будут дожди слишком продолжительные, то они могут своих излюбленных богов высечь, обмазать нечистотами и вообще сорвать на них досаду.
Сам Каренин был по петербургской привычке на обеде с дамами во фраке и белом галстуке, и Степан Аркадьич по его лицу понял,
что он приехал, только чтоб исполнить данное слово, и, присутствуя в этом обществе, совершал тяжелый
долг.
— Да, может быть…
Что до меня, то я исполняю свой
долг. Это всё,
что я могу сделать.
Теперь, когда лошади нужны были и для уезжавшей княгини и для акушерки, это было затруднительно для Левина, но по
долгу гостеприимства он не мог допустить Дарью Александровну нанимать из его дома лошадей и, кроме того, знал,
что двадцать рублей, которые просили с Дарьи Александровны за эту поездку, были для нее очень важны; а денежные дела Дарьи Александровны, находившиеся в очень плохом положении, чувствовались Левиными как свои собственные.
Если он, не любя меня, из
долга будет добр, нежен ко мне, а того не будет,
чего я хочу, — да это хуже в тысячу раз даже,
чем злоба!
Она знала,
что, несмотря на поглощающие почти всё его время служебные обязанности, он считал своим
долгом следить за всем замечательным, появлявшимся в умственной сфере.
«Господи, прости и помоги», не переставая твердил он себе, несмотря на столь
долгое и казавшееся полным отчуждение, чувствуя,
что он обращается к Богу точно так же доверчиво и просто, как и во времена детства и первой молодости.
Алексей Александрович решил,
что поедет в Петербург и увидит жену. Если ее болезнь есть обман, то он промолчит и уедет. Если она действительно больна при смерти и желает его видеть пред смертью, то он простит ее, если застанет в живых, и отдаст последний
долг, если приедет слишком поздно.
Как бы пробудившись от сна, Левин долго не мог опомниться. Он оглядывал сытую лошадь, взмылившуюся между ляжками и на шее, где терлись поводки, оглядывал Ивана кучера, сидевшего подле него, и вспоминал о том,
что он ждал брата,
что жена, вероятно, беспокоится его
долгим отсутствием, и старался догадаться, кто был гость, приехавший с братом. И брат, и жена, и неизвестный гость представлялись ему теперь иначе,
чем прежде. Ему казалось,
что теперь его отношения со всеми людьми уже будут другие.
— Ну,
что ваше дело? получили
долг? — спросила она Яшвина.
Либеральная партия говорила,
что в России всё дурно, и действительно, у Степана Аркадьича
долгов было много, а денег решительно недоставало.
Поживя долго безвыездно в Москве, он доходил до того,
что начинал беспокоиться дурным расположением и упреками жены, здоровьем, воспитанием детей, мелкими интересами своей службы; даже то,
что у него были
долги, беспокоило его.
Княжна Варвара ласково и несколько покровительственно приняла Долли и тотчас же начала объяснять ей,
что она поселилась у Анны потому,
что всегда любила ее больше,
чем ее сестра, Катерина Павловна, та самая, которая воспитывала Анну, и
что теперь, когда все бросили Анну, она считала своим
долгом помочь ей в этом переходном, самом тяжелом периоде.
Но Алексей Александрович не чувствовал этого и, напротив того, будучи устранен от прямого участия в правительственной деятельности, яснее
чем прежде видел теперь недостатки и ошибки в деятельности других и считал своим
долгом указывать на средства к исправлению их. Вскоре после своей разлуки с женой он начал писать свою первую записку о новом суде из бесчисленного ряда никому ненужных записок по всем отраслям управления, которые было суждено написать ему.
Она знала тоже,
что действительно его интересовали книги политические, философские, богословские,
что искусство было по его натуре совершенно чуждо ему, но
что, несмотря на это, или лучше вследствие этого, Алексей Александрович не пропускал ничего из того,
что делало шум в этой области, и считал своим
долгом всё читать.
Для человека со 100 000 дохода, как определяли все состояние Вронского, такие
долги, казалось бы, не могли быть затруднительны; но дело в том,
что у него далеко не было этих 100 000.
«Неужели я нашел разрешение всего, неужели кончены теперь мои страдания?» думал Левин, шагая по пыльной дороге, не замечая ни жару, ни усталости и испытывая чувство утоления
долгого страдания. Чувство это было так радостно,
что оно казалось ему невероятным. Он задыхался от волнення и, не в силах итти дальше, сошел с дороги в лес и сел в тени осин на нескошенную траву. Он снял с потной головы шляпу и лег, облокотившись на руку, на сочную, лопушистую лесную траву.
— Может быть. Но всё-таки мне дико, так же, как мне дико теперь то,
что мы, деревенские жители, стараемся поскорее наесться, чтобы быть в состоянии делать свое дело, а мы с тобой стараемся как можно
дольше не наесться и для этого едим устрицы….
Так же несомненно, как нужно отдать
долг, нужно было держать родовую землю в таком положении, чтобы сын, получив ее в наследство, сказал так же спасибо отцу, как Левин говорил спасибо деду за всё то,
что он настроил и насадил.
Деньги за две трети леса были уже прожиты, и, за вычетом десяти процентов, он забрал у купца почти все вперед за последнюю треть. Купец больше не давал денег, тем более
что в эту зиму Дарья Александровна, в первый раз прямо заявив права на свое состояние, отказалась расписаться на контракте в получении денег за последнюю треть леса. Всё жалование уходило на домашние расходы и на уплату мелких непереводившихся
долгов. Денег совсем не было.
Она молча села в карету Алексея Александровича и молча выехала из толпы экипажей. Несмотря на всё,
что он видел, Алексей Александрович всё-таки не позволял себе думать о настоящем положении своей жены. Он только видел внешние признаки. Он видел,
что она вела себя неприлично, и считал своим
долгом сказать ей это. Но ему очень трудно было не сказать более, а сказать только это. Он открыл рот, чтобы сказать ей, как она неприлично вела себя, но невольно сказал совершенно другое.
— Вот, ты всегда приписываешь мне дурные, подлые мысли, — заговорила она со слезами оскорбления и гнева. — Я ничего, ни слабости, ничего… Я чувствую,
что мой
долг быть с мужем, когда он в горе, но ты хочешь нарочно сделать мне больно, нарочно хочешь не понимать…
Отец сказал,
что не даст и не заплатит
долгов.
— Если б это была вспышка или страсть, если б я испытывал только это влечение — это взаимное влечение (я могу сказать взаимное), но чувствовал бы,
что оно идет в разрез со всем складом моей жизни, если б я чувствовал,
что, отдавшись этому влечению, я изменяю своему призванию и
долгу… но этого нет.
Даже и расчет,
что при таких расходах невозможно будет прожить весь год без
долга, — и этот расчет уже не имел никакого значения.
— Я завидую тому,
что он лучше меня, — улыбаясь сказал Левин. — Он живет не для себя. У него вся жизнь подчинена
долгу. И потому он может быть спокоен и доволен.
После
долгих хлопот о снятии запрещения деньги были готовы к выдаче; но нотариус, услужливейший человек, не мог выдать талона, потому
что нужна была подпись председателя, а председатель, не сдав должности, был на сессии.
Собрание открыл губернатор, который сказал речь дворянам, чтоб они выбирали должностных лиц не по лицеприятию, а по заслугам и для блага отечества, и
что он надеется,
что Кашинское благородное дворянство, как и в прежние выборы, свято исполнит свой
долг и оправдает высокое доверие Монарха.
Один низший сорт: пошлые, глупые и, главное, смешные люди, которые веруют в то,
что одному мужу надо жить с одною женой, с которою он обвенчан,
что девушке надо быть невинною, женщине стыдливою, мужчине мужественным, воздержным и твердым,
что надо воспитывать детей, зарабатывать свой хлеб, платить
долги, — и разные тому подобные глупости.
Хорошенькая княжна обернулась и подарила оратора
долгим любопытным взором. Выражение этого взора было очень неопределенно, но не насмешливо, с
чем я внутренно от души его поздравил.
— Мне кажется, — сказал он, —
что, показав оба готовность драться и заплатив этим
долг условиям чести, вы бы могли, господа, объясниться и кончить это дело полюбовно.
Кстати: Вернер намедни сравнил женщин с заколдованным лесом, о котором рассказывает Тасс в своем «Освобожденном Иерусалиме». «Только приступи, — говорил он, — на тебя полетят со всех сторон такие страхи,
что боже упаси:
долг, гордость, приличие, общее мнение, насмешка, презрение… Надо только не смотреть, а идти прямо, — мало-помалу чудовища исчезают, и открывается пред тобой тихая и светлая поляна, среди которой цветет зеленый мирт. Зато беда, если на первых шагах сердце дрогнет и обернешься назад!»
Чичиков так занялся разговорами с дамами, или, лучше, дамы так заняли и закружили его своими разговорами, подсыпая кучу самых замысловатых и тонких аллегорий, которые все нужно было разгадывать, отчего даже выступил у него на лбу пот, —
что он позабыл исполнить
долг приличия и подойти прежде всего к хозяйке.
Когда проносился мимо его богач на пролетных красивых дрожках, на рысаках в богатой упряжи, он как вкопанный останавливался на месте и потом, очнувшись, как после
долгого сна, говорил: «А ведь был конторщик, волосы носил в кружок!» И все,
что ни отзывалось богатством и довольством, производило на него впечатление, непостижимое им самим.
— А сказать ли вам на это, Петр Петрович,
что чрез два года будете опять кругом в
долгах, как в шнурках?
Искоса бросив еще один взгляд на все,
что было в комнате, он почувствовал,
что слово «добродетель» и «редкие свойства души» можно с успехом заменить словами «экономия» и «порядок»; и потому, преобразивши таким образом речь, он сказал,
что, наслышась об экономии его и редком управлении имениями, он почел за
долг познакомиться и принести лично свое почтение.
— Да как вам сказать, Афанасий Васильевич? Я не знаю, лучше ли мои обстоятельства. Мне досталось всего пя<тьдесят> душ крестьян и тридцать тысяч денег, которыми я должен был расплатиться с частью моих
долгов, — и у меня вновь ровно ничего. А главное дело,
что дело по этому завещанью самое нечистое. Тут, Афанасий Васильевич, завелись такие мошенничества! Я вам сейчас расскажу, и вы подивитесь,
что такое делается. Этот Чичиков…
Все, кажется, прожил, кругом в
долгах, ниоткуда никаких средств, и обед, который задается, кажется, последний; и думают обедающие,
что завтра же хозяина потащут в тюрьму.
На
что Чичиков с весьма вежливым наклонением головы и искренним пожатием руки отвечал,
что он не только с большою охотою готов это исполнить, но даже почтет за священнейший
долг.
Гнедой — почтенный конь, он сполняет свой
долг, я ему с охотою дам лишнюю меру, потому
что он почтенный конь, и Заседатель тож хороший конь…